Я смотрю на тебя часами и думаю,
Что ты значишь для меня, что ты есть и чем была,
Ты ли моя родина, ты ли - мое "домой"?
...
Иногда так тяжело сказать что-то, то, что рвется изнутри гипертрофированно-соединительнотаканного тебя, тебя, уже черствого, предавшего себя самого. Тебя, который нравится другим, которые не видят, что ты болен.
как хорошо дома, тут, я всегда мечтал перенести этот дом далеко-далеко, чтоб не было всякой ерунды вроде родственников и прочих. Я всегда хотел жить в нем один.
Курить на родных подоконниках, спать на балконе, изучить потолок в порыве депресии. Я всегда его так любил...
Но теперь. Этот дом отбирает меня. Печалью, немым предательским пониманием...
Я не могу поддаться этому денайлу, он разрывает меня изнутри, на куски, я хочу побыть один, но дом будто шепчет мне.
Я не хочу бежать, не хочу бороться за себя.
Я снесняюсь себя, отвергаю, боюсь.
Уже давно мертвый, пытаюсь выучить па Данс-макабра...
Уже давно гнилой, прислоняюсь к стене и смотрю в потолок, скрываю вываливающиеся внутренности, прижимаю их к стене.
От моего яблока в спине ничего не осталось, кроме болезненной дыры.
Я лежу рядом с тем мальчиком и уже вижу, что не он болен, а я, и в моей ране копошатся черви...
*немой крик о помощи*
Что ты значишь для меня, что ты есть и чем была,
Ты ли моя родина, ты ли - мое "домой"?
...
Иногда так тяжело сказать что-то, то, что рвется изнутри гипертрофированно-соединительнотаканного тебя, тебя, уже черствого, предавшего себя самого. Тебя, который нравится другим, которые не видят, что ты болен.
как хорошо дома, тут, я всегда мечтал перенести этот дом далеко-далеко, чтоб не было всякой ерунды вроде родственников и прочих. Я всегда хотел жить в нем один.
Курить на родных подоконниках, спать на балконе, изучить потолок в порыве депресии. Я всегда его так любил...
Но теперь. Этот дом отбирает меня. Печалью, немым предательским пониманием...
Я не могу поддаться этому денайлу, он разрывает меня изнутри, на куски, я хочу побыть один, но дом будто шепчет мне.
Я не хочу бежать, не хочу бороться за себя.
Я снесняюсь себя, отвергаю, боюсь.
Уже давно мертвый, пытаюсь выучить па Данс-макабра...
Уже давно гнилой, прислоняюсь к стене и смотрю в потолок, скрываю вываливающиеся внутренности, прижимаю их к стене.
От моего яблока в спине ничего не осталось, кроме болезненной дыры.
Я лежу рядом с тем мальчиком и уже вижу, что не он болен, а я, и в моей ране копошатся черви...
*немой крик о помощи*